Anton Chekhov was born in 1860 in Taganrog. He is considered to be one of the greatest short-story writers in the history of world literature; over 26 years of the creative work he wrote about 900 different works. Throughout most of his literary career Chekhov practiced as a doctor: “Medicine is my lawful wife”, he once said, “and literature is my mistress.”
Today in the series “Read and listen in Russian” we are reading the second chapter of his short story “The Lady with the Dog”. We divided this chapter into two parts.
You can find the first chapter here.
The full transcript with the audio and complete translation in English are available.
Прошла неделя после знакомства. Был праздничный день. В комнатах было душно, а на улицах вихрем носилась пыль, срывало шляпы. Весь день хотелось пить, и Гуров часто заходил в павильон и предлагал Анне Сергеевне то воды с сиропом, то мороженого. Некуда было деваться.
A week had passed since they had made acquaintance. It was a holiday. It was sultry indoors, while in the street the wind whirled the dust round and round, and blew people’s hats off. It was a thirsty day, and Gurov often went into the pavilion, and pressed Anna Sergeyevna to have syrup and water or an ice. One did not know what to do with oneself.
Вечером, когда немного утихло, они пошли на мол, чтобы посмотреть, как придет пароход. На пристани было много гуляющих; собрались встречать кого-то, держали букеты. И тут отчетливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты как молодые и было много генералов.
In the evening when the wind had dropped a little, they went out on the groyne to see the steamer come in. There were a great many people walking about the harbour; they had gathered to welcome some one, bringing bouquets. And two peculiarities of a well-dressed Yalta crowd were very conspicuous: the elderly ladies were dressed like young ones, and there were great numbers of generals.
По случаю волнения на море пароход пришел поздно, когда уже село солнце, и, прежде чем пристать к молу, долго поворачивался. Анна Сергеевна смотрела в лорнетку на пароход и на пассажиров, как бы отыскивая знакомых, и когда обращалась к Гурову, то глаза у нее блестели. Она много говорила, и вопросы у нее были отрывисты, и она сама тотчас же забывала, о чем спрашивала; потом потеряла в толпе лорнетку.
Owing to the roughness of the sea, the steamer arrived late, after the sun had set, and it was a long time turning about before it reached the groyne. Anna Sergeyevna looked through her lorgnette at the steamer and the passengers as though looking for acquaintances, and when she turned to Gurov her eyes were shining. She talked a great deal and asked disconnected questions, forgetting next moment what she had asked; then she dropped her lorgnette in the crush.
Нарядная толпа расходилась, уже не было видно лиц, ветер стих совсем, а Гуров и Анна Сергеевна стояли, точно ожидая, не сойдет ли еще кто с парохода. Анна Сергеевна уже молчала и нюхала цветы, не глядя на Гурова.
The festive crowd began to disperse; it was too dark to see people’s faces. The wind had completely dropped, but Gurov and Anna Sergeyevna still stood as though waiting to see some one else come from the steamer. Anna Sergeyevna was silent now, and sniffed the flowers without looking at Gurov.
– Погода к вечеру стала получше, – сказал он. – Куда же мы теперь пойдем? Не поехать ли нам куда-нибудь?
Она ничего не ответила.
“The weather is better this evening,” he said. “Where shall we go now? Shall we drive somewhere?”
She made no answer.
Тогда он пристально посмотрел на нее и вдруг обнял ее и поцеловал в губы, и его обдало запахом и влагой цветов, и тотчас же он пугливо огляделся: не видел ли кто?
– Пойдемте к вам… – проговорил он тихо.
И оба пошли быстро.
Then he looked at her intently, and all at once put his arm round her and kissed her on the lips, and breathed in the moisture and the fragrance of the flowers; and he immediately looked round him, anxiously wondering whether any one had seen them.
“Let us go to your hotel,” he said softly. And both walked quickly.
У нее в номере было душно, пахло духами, которые она купила в японском магазине. Гуров, глядя на не теперь, думал: “Каких только не бывает в жизни встреч!” От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, – как, например, его жена, – которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, и это были не первой молодости, капризные, не рассуждающие, властные, не умные женщины, и когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нем ненависть, и кружева на их белье казались тогда похожими на чешую.
The room was close and smelt of the scent she had bought at the Japanese shop. Gurov looked at her and thought: “What different people one meets in the world!” From the past he preserved memories of careless, good-natured women, who loved cheerfully and were grateful to him for the happiness he gave them, however brief it might be; and of women like his wife who loved without any genuine feeling, with superfluous phrases, affectedly, hysterically, with an expression that suggested that it was not love nor passion, but something more significant; and of two or three others, very beautiful, cold women, on whose faces he had caught a glimpse of a rapacious expression — an obstinate desire to snatch from life more than it could give, and these were capricious, unreflecting, domineering, unintelligent women not in their first youth, and when Gurov grew cold to them their beauty excited his hatred, and the lace on their linen seemed to him like scales.
Но тут все та же несмелость, угловатость неопытной молодости, неловкое чувство; и было впечатление растерянности, как будто кто вдруг постучал в дверь. Анна Сергеевна, эта “дама с собачкой”, к тому, что произошло, отнеслась как-то особенно, очень серьезно, точно к своему падению, – так казалось, и это было странно и некстати. У нее опустились, завяли черты и по сторонам лица печально висели длинные волосы, она задумалась в унылой позе, точно грешница на старинной картине.
But in this case there was still the diffidence, the angularity of inexperienced youth, an awkward feeling; and there was a sense of consternation as though some one had suddenly knocked at the door. The attitude of Anna Sergeyevna – “the lady with the dog” – to what had happened was somehow peculiar, very grave, as though it were her fall – so it seemed, and it was strange and inappropriate. Her face dropped and faded, and on both sides of it her long hair hung down mournfully; she mused in a dejected attitude like “the woman who was a sinner” in an old-fashioned picture.
– Нехорошо, – сказала она. – Вы же первый меня не уважаете теперь.
“It’s wrong,” she said. “You will be the first to despise me now.”
На столе в номере был арбуз. Гуров отрезал себе ломоть и стал есть не спеша. Прошло по крайней мере полчаса в молчании.
There was a water-melon on the table. Gurov cut himself a slice and began eating it without haste. There followed at least half an hour of silence.
Анна Сергеевна была трогательна, от нее веяло чистотой порядочной, наивной, мало жившей женщины; одинокая свеча, горевшая на столе, едва освещала ее лицо, но было видно, что у нее нехорошо на душе.
Anna Sergeyevna was touching; there was about her the purity of a good, simple woman who had seen little of life. The solitary candle burning on the table threw a faint light on her face, yet it was clear that she was very unhappy.
– Отчего бы я мог перестать уважать тебя? – спросил Гуров. – Ты сама не знаешь, что говоришь.
– Пусть бог меня простит! – сказала она, и глаза у нее наполнились слезами. – Это ужасно.
– Ты точно оправдываешься.
“How could I despise you?” asked Gurov. “You don’t know what you are saying.”
“God forgive me,” she said, and her eyes filled with tears. “It’s awful.”
“You seem to feel you need to be forgiven.”
You might also like
Nick says:
Thanks for the post! But where can I get the whole translation and audio?
Everyday Russian says:
Hello,
We whole translation is available in the internet, you can find it easily with Google.
We whole audio in Russian is probably also can be found with Google, we don’t provide it by the moment.